Александр Варго - Не та дверь [сборник]
Кстати, что стоит ведьме взять да усыпить меня? Неужели не сможет? Запросто. Если, конечно, захочет. Ведь ей не составит труда просто парализовать любого человека, сделать так, чтобы он все видел и ничем не мог себе помочь».
Вася задрожал. Он будто бы уже въяве увидел, как просыпается на этом же самом раскладном кресле, поднимается на ноги, подходит к детской кровати. Отец видит, как на первом этаже, рядом с Женькой, лежит бледная лысая Люба. По ее лицу с одной щеки на другую тянется надпись: «Она смеялась».
Нет!
Вася сунул правую руку в карман, левой несколько неловко залез под футболку и нащупал свой собственный крестик. Пусть это было неправильно — поверить ради цели, а не просто так, потому что Бог есть. Пусть. Он не видел другого выхода.
Если надо, то он поверит по-настоящему, крепко. Да и как иначе поверить, если вот оно, наглядное свидетельство того, что нечисть существует? А раз она есть, значит, существует и Бог. Его просто не может не быть, потому как у всего на свете имеются две стороны.
Например, жизнь и смерть.
Силы внезапно оставили его. Твою мать!.. Ровно неделю назад они все были живы и знать не знали, что на свете есть ведьмы и что одна из них с чего-то вдруг взъярилась на них. Вася добрел до дивана и почти что рухнул на него.
«Иди гуляй с детьми, а я обед быстренько приготовлю, и поедем в парк Горького».
Вася кинул взгляд на часы. Ну да, все правильно. Как раз примерно в это время в прошлую субботу они собирались завтракать, а затем хотели отправиться гулять. Он с детьми вышел раньше. Перед встречей с Алей они успели завернуть к парикмахерской, где…
«Давным-давно, когда я был еще маленьким мальчиком, мне рассказали про одно заклинание. Оно-то с Бабой-ягой и справится…
— Папа, смотри… вон она, Баба-яга.
— …Энергоколлапс! Вот и все, Женька! Не будет теперь Бабы-яги.
— Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
— Да. Кто смеется последним. Но она не только смеялась…»
Вася стиснул ладонями голову.
«Так кто же виноват, что я теперь такая? Баба-яга?..».
Воспоминания, нахлынувшие на него, отступили, оставили после себя только призрачный смех колдуньи. Это тихое хихиканье никак не хотело смолкать. У Васи возникло ощущение, сходное с щекоткой, только в мозгу. А потом оно все-таки стихло, и он остался наедине с женой и мамой.
Они ничего не говорили ему, не бросали на него обвиняющих взглядов. Просто висели в паре метров от него полупрозрачными силуэтами. Солнечные лучи, попадавшие в комнату через сердце, дыру в бумажной фигуре, пронизывали их насквозь.
Вася знал, что это не ведьмин морок. Мама и Алла и в самом деле пришли к нему. Конечно, они ждали от него… чего? Слов раскаяния? Клятвы во что бы то ни стало защитить детей? Обещания не забывать? Наверное.
Васе упорно казалось, что все это правильно, но не совсем. Не хватало чего-то еще. Нет, все кусочки были на своем месте, мозаика вроде складывалась. Однако картинка получалась… неживой, что ли?
Как дитя Франкенштейна. Части друг с другом сложили и сшили, затем током подняли монстра на ноги, а оживить не сумели. О том, что создание надо снабдить душой, попросту не подумали. Да если бы даже вспомнили об этом, догадались бы, то как?..
Потом нужные слова сами собой пришли на ум. Те самые, в которых было все, о чем он только что подумал, и даже гораздо больше.
— Я люблю вас, — прошептал Вася.
Глаза слезились, души его любимых женщин дрожали и расплывались, то и дело сливались друг с другом в одно целое.
— Я люблю вас.
Теплое дуновение огладило его щеки, скользнуло по шее, и призраки растаяли без следа.
Вася с силой провел ладонью по лицу, сморгнул и посмотрел на влажные следы на коже.
Всего неделя? Да. Целая вечность? Три раза да.
Неделя, за которую он успел потерять, конечно, не все, но очень многое. Как знать, кто из них троих останется?..
Вася щелкнул зубами и тут же застонал от боли, пронзившей череп. Когда она стихла, он пошарил во рту языком, едва не порезался об острый край зуба и выплюнул на ладонь небольшой обломок.
«Надо будет сходить к стоматологу, когда все закончится», — пришла ему на ум странная мысль, и он хихикнул: — Ага, в самом деле, что может быть проще. Пойти лечить зубы после победы над ведьмой. Да как пару пива выпить. Что одно, что другое».
— Папа, с тобой все в порядке?
Вася поднял голову.
Люба приподнялась на локте и смотрела на него.
— Тебе больно? Это… Баба-яга?
Вася криво усмехнулся, когда заметил, что дочь и не вспомнила про «доброе утро», с чего когда-то всегда начинался их день. Те блаженные времена миновали. Похоже, только от него зависело, чтобы они вернулись.
— Папа?.. — Люба села на кровати, спустила ноги вниз.
— Все нормально, дочура, — поспешил ответить он.
А то еще, чего доброго, девчонка сиганет вниз, чтобы побыстрее добраться до него.
— У меня просто зуб сломался. Было больно, но сейчас уже ничего. Можно терпеть.
Вася встал, подошел к кровати, взял Любу за руки, улыбнулся. Вышло, наверное, не очень убедительно. Зуб ныл, и вообще… но это все же было лучше, чем ничего.
— Ну что, вставайте потихоньку, а я пойду завтрак готовить. Яичница, да? — сказал Вася и тут же вспомнил, как с тем же вопросом пришел в детскую утром в четверг, один, оставив Алю в ванной.
Усилием воли он прогнал это воспоминание.
— А может, оладушков… ой, — пискнула Люба.
Оладьи всегда жарила Аля.
Какое-то время отец и дочь молча смотрели друг на друга.
Потом Вася нашелся и сказал:
— Оладушков? Почему нет. Если ты поможешь, конечно.
Дочка, раскрасневшаяся от своей неловкости, заулыбалась и кивнула. Она не раз помогала маме жарить оладушки и уже хорошо знала, как это делается.
— Тогда договорились.
Вася посмотрел вниз. Женя, похоже, еще спал.
— Брата не буди. Вот завтрак приготовим, тогда вместе и поднимем его.
Он вышел из детской, шагнул в сторону кухни, но тут же остановился. Постельное белье на полу в спальне. Конечно, это были мелочи. До тряпок ли сейчас? Их можно было убрать потом, после.
Но Васе упорно казалось, что это неправильно — оставлять все так, как оно есть. Ведь тем самым он будто подписывал капитуляцию, еще даже не начав толком поход против ведьмы. Вася открытым текстом признавался в том, что она так его напугала, что он до сих пор боится пустой комнаты. О какой же тогда победе над ведьмой можно было мечтать и говорить?
Конечно, ничего не стоило сделать вид, что это вовсе не страх. У него просто нет времени на такую ерунду. Вот только кого Вася сумел бы обмануть? Себя?
В спальне никого не было. Ни призраков, ни ведьмы, ни еще одного — на этот раз Аллиного — силуэта на окне. Пусто, тихо. Вася глубоко вдохнул и шагнул в глубь комнаты, каждую секунду ожидая… чего-нибудь.
Ничего не произошло.
Он приободрился, сделал еще шаг. Дверь за спиной, на которую Вася косился через плечо, не захлопнулась, даже не дрогнула. Он присел, собрал белье, старательно подавляя желание одним движением смять его в большой ком и пулей вылететь в коридор.
Потом Вася встал и еще раз оглядел спальню. Теперь почти все здесь было как всегда. Да, присутствовал легкий беспорядок, но он выглядел так, словно семья собралась уезжать на курорт по горящим путевкам и вела поспешные сборы. Отец и мать пытались ничего не забыть.
Главное, не смотреть на кровать, труп его семейной жизни, с которого содрали кожу.
Вася развернулся, вышел из спальни и аккуратно закрыл за собой дверь. Оказавшись на кухне, он подошел к шкафчикам и остановился, гадая, в каком из них может быть упаковка со смесью для оладушек. Вася открыл первую попавшуюся дверцу, наткнулся взглядом на ряд баночек разных размеров. Он заглянул за них, не увидел знакомой коробки и перешел к следующему шкафчику.
Эта самая смесь где-то точно должна была быть. Он это знал. Во время последней их поездки в супермаркет жена купила сразу несколько таких упаковок.
Когда Люба вошла на кухню, Вася стоял у окна и читал инструкцию по приготовлению, напечатанную на обороте коробки. Вроде бы ничего сложного не было. Требовалось всего лишь развести готовую смесь водой да жарить потом получившуюся массу на сковороде.
Воодушевленный отец обернулся к дочери и спросил:
— Ну что, устроим пир?
После того как большая глубокая тарелка, хранившаяся на полке специально для таких случаев, наполнилась оладушками, они разбудили Женю.
Наблюдая за детьми, которые с видимым удовольствием поглощали пышущее жаром угощение, Вася ощутил, как на душе у него становится спокойнее. Похоже, Люба с Женей так наслаждались оладушками, что на какое-то время и думать забыли про ведьму, бабушку с мамой, убитых ею, и даже про то, что им самим грозит смертельная опасность. Вася от души позавидовал этому легкомыслию, свойственному всем детям, которых жизнь не била год за годом.
